Казалось бы, это такая же нелепая рекомендация, как и совет есть «настоящую пищу», однако в наши дни, по крайней мере в Америке, об этом нужно говорить особо. Мы все чаще перекусываем и все реже едим вместе. Более того, социологи, изучающие традиции питания американцев, больше не организуют свои результаты вокруг все более расплывчатой концепции «приема пищи» — теперь они измеряют «случаи», когда человек ест, и говорят, что американцы добавили к традиционной «большой тройке» — завтраку, обеду и ужину — пока не получивший название четвертый прием пищи, который длится с утра до вечера, — постоянное жевание и прихлебывание у телевизора, за рулем и так далее. Одно исследование показало, что американцы в возрасте от 18 до 45 лет съедают примерно пятую часть своего рациона в машине*.
То, что кому-то приходит в голову защищать идею «приема пищи», — вообще очень печально, но лично я не думал и о том, что придется защищать идею «пищи». Большинство читателей вспомнит о том, как хорошо, полезно и правильно есть во время приемов пищи, и без моих напоминаний. Ведь именно за обеденным столом мы прививаем своим детям цивилизованность и умение общаться, учим их хорошим манерам и искусству беседы. За столом родители регулируют размер порций, подают пример поведения за едой и обращения с алкоголем, постулируют социальные нормы, относящиеся к алчности, чревоугодию, расточительству. Совместные трапезы — это не просто заправка организма топливом, это уникальные гуманистические институты, где наш биологический вид обрел и разработал и язык, и интересное явление, именуемое культурой. Надо ли мне продолжать?
Все это так хорошо понятно, что когда социологи спрашивали американцев, собираются ли они за семейным столом в большинство вечеров, то получили единодушный — и единодушно лживый — утвердительный ответ. Да, большинство современных американских семей говорят, будто ужинают вместе три-четыре вечера в неделю, однако даже эти трапезы лишь отдаленно напоминают идеал, прославленный прекрасным художником Норманом Рокуэллом. Если установить в кухнях и столовых типичных американских семей скрытые камеры, как делали маркетологи из крупнейших компаний-производителей продуктов питания, вы вскоре обнаружите, что реальность семейного ужина сильно отличается от нашего представления о ней. Да, мама, вероятно, приготовит что-то для себя и немного посидит за столом, но почти все время будет в одиночестве. Потому что папа и каждый из детей будет, скорее всего, готовить отдельное блюдо для себя. Причем «готовить» в данном случае означает «разогреть упаковку в микроволновой печи». Каждый член семьи после этого присоединяется к маме за столом на то время, которое требуется, чтобы съесть разогретый ужин, но не обязательно пробудет с ней с начала до конца ее трапезы. Строго говоря, подобное кормление считается в социологических опросах «семейным ужином», хотя трудно представить себе, чтобы оно выполняло все привычные функции совместной трапезы. Размер порций теперь определяет не мама, а «Крафт» или «Дженерал Миллз», и социальная ценность распределения пищи утрачена. Такой ужин гораздо больше похож на ресторанный, где каждый заказывает себе отдельное блюдо. (Хотя обслуживание оставляет желать лучшего, поскольку блюда оказываются на столе не одновременно.) Естественно, человек будет есть больше, если получает в точности то, чего ему в данный момент хочется, — вот почему крупные компании-производители продуктов питания одобряют подобный модернизированный «семейный ужин» и делают все, что только в их силах, чтобы поддержать этот обычай. Например, они продвигают на рынок разные блюда для каждого члена семьи (с низким содержанием углеводов—для дочери-подростка, сидящей на диете, с низким содержанием холестерина — для папы, с высоким содержанием жиров — для восьмилетнего сынишки и так далее) и придумывают такую упаковку для этих «семейных эрзац-ужинов», что разогреть их в микроволновке по силам даже восьмилетнему сынишке.
Однако главная угроза приему пищи в привычном смысле слова — это, разумеется, лакомства и перекусы, которые в последние годы колонизировали совершенно новые часы и места в нашей жизни. Например, работа издавна считалась более или менее «беспищевым» промежутком времени, если не считать обеденного перерыва, но теперь это уже не так. В офисах обычно есть кухни, набитые припасами, и считается неловким и даже неприличным, если на совещаниях или конференциях с завидной регулярностью не подают кофе, безалкогольные напитки, всевозможные булочки и печенье. Недавно я был на конференции, посвященной не чему- нибудь, а питанию и здоровью, и что же? В дополнение к обильному шведскому столу за завтраком, обедом и ужином участникам между завтраком и обедом и между обедом и ужином тоже устраивали обильный шведский стол — видимо, боялись, что нам не продержаться от еды до еды без промежуточной еды.
Вероятно, я уже брюзжу по-стариковски, но разве не было у нас хотя бы умеренного социального табу на перехватывание кусков между едой?
Комментарии закрыты.